Танец для двоих - Страница 62

— Прыгай, Виола! Не зевай!

В эту минуту я стояла уже по пояс в воде. Белые туфли намертво увязли в илистом дне. Я попыталась забраться на борт. Лодка опасно накренилась в мою сторону, а затем резко подпрыгнула обратно. Я больно ударилась подбородком, едва не прокусив зубами язык.

— Ради Бога, Виола! Ты чуть не сбросила меня в воду.

— Извини!

Я добралась до кормы. Мне стоило нечеловеческих усилий подпрыгнуть и втащить туловище внутрь. Я стукнулась головой о деревянное дно и поцарапала обо что-то грудь и живот.

— Ты настоящая салага в морском деле! Поднимайся, давай каждая возьмет по веслу!

Немного отдышавшись, я села на скамейку рядом с Лаллой. Мне все еще не хватало воздуха. Я сидела босиком, мои туфли утонули в вязком иле. На джинсах до колен виднелись коричневые грязные полоски.

— Поплыли, дорогая Виола! Я покажу тебе, как грести. Видно невооруженным глазом, что ты никогда раньше не работала веслами.

Я широко раскрыла рот и жадно заглатывала воздух. Лодка закружила на месте после того, как я изо всех сил дернула весло.

— Это безнадежно, — сказала Лалла. — Ты что-то неправильно делаешь.

— Почему бы тебе не опускать весло в воду под правильным углом? — тяжело выдохнула я. — Так мы сможем плыть быстрее.

Лалла согласилась, и вскоре лодка поплыла с довольно обнадеживающей скоростью.

— Сюда, сюда! — закричала я, протягивая руку вперед.

На небольшой насыпи стояла овца-мать со своим ягненком. Они прижались друг к другу и смотрели на нас с ужасом.

— Хорошо. О, я натерла мозоли. Смотри! — Лалла протянула мне слегка порозовевшую ладонь. — Ты греби, а я возьмусь за руль.

Я схватила весла и после нескольких неудачных взмахов мне удалось грести более или менее нормально. Весла несколько раз вырывались из рук и чуть не выпрыгивали из уключин. Дважды я чуть не упала назад, подняв тучу брызг на воде. Мои потуги страшно веселили Лаллу. Но тем не менее мы двигались, постепенно приближаясь к терпящим бедствие овцам. Я промокла насквозь, мне было очень холодно.

— Прыгай на землю и подержи лодку! — приказала Лалла, когда мы добрались до островка. — Ты все равно уже вся в грязи.

Мать-овцу, по-видимому, не слишком обрадовало наше появление. Она громко блеяла и норовила прыгнуть в воду на другом конце островка. Ягненок сдался без боя, но его мать, забыв о материнском инстинкте, отчаянно сопротивлялась, не желая подходить близко к лодке. В конце концов мне удалось схватить ее. Взрослая овца — самое тяжелое существо на свете. Мое сердце едва не выпрыгнуло из груди, а мускулы чуть не порвались от напряжения. Я дотащила овцу от середины островка до кромки воды. Собрав все силы, я швырнула ее в лодку. Овца умудрилась выскользнуть из рук и свалилась в грязное месиво между носом лодки и берегом. Она шумно барахталась в воде, не отрывая от меня грустных, полных укора глаз.

— Подожди минутку, Виола! Ты утопишь бедное животное!

Уверенно действуя веслами, к нам подплыл Джайлс. Ники сидел на корме, управляя рулем. Джайлс был обут в высокие болотные сапоги. «Какой молодец, как здорово, что он догадался надеть сапоги!» — подумала я. Джайлс прыгнул в воду, воткнул металлический шест в землю и привязал к нему свою лодку. Он сгреб руками овцу и осторожно положил в нашу посудину.

— Думаю, девочки, что вам следует оставаться на берегу. Вы приносите больше вреда, чем пользы, — сказал Джайлс.

— Ты никогда не увидишь ничего более смешного, чем Виола, которая пытается грести, — ответила Лалла, выстрелив в него глазами из-под опущенных ресниц.

Я слишком устала, чтобы выразить ей свое возмущение. Мы кое-как догребли до суши. Я была ужасно расстроена, обнаружив собственную бесполезность. Меня мучила совесть, я знала, что это я во всем виновата.

Вытащить овец из лодки оказалось почти такой же нелегкой задачей, как и втащить. Я уже начала терять терпение, когда овца-мать, решив, очевидно, что с нее достаточно, сделала невероятный рывок и оказалась на берегу. Стоя по колено в ледяной воде, я схватила ягненка и опустила на траву. Как только ягненок почувствовал под копытами твердую землю, он побежал вслед за матерью, громким блеянием выказывая свою радость. Нип — или это был Надж — помчался навстречу, чтобы пресечь на корню саму идею овечьей независимости.

— Неблагодарные животные, мы ведь спасли их, — сказала Лалла. — В следующий раз я не стану испытывать угрызений совести, когда буду есть бараньи отбивные. Чертовы овцы, намочили меня с ног до головы. Я должна пойти переодеться.

— Я остаюсь. Посмотрим, может, я еще пригожусь, — ответила я.

Я думала, что не случится ничего страшного, если Лалла уйдет. В конце концов, это я виновница того, что произошло.

Мы вытянули лодку на траву. Я стояла рядом, пытаясь отдышаться. Вдруг возле моста появилась леди Инскип. Она медленно, словно нехотя, зашла в воду. Я изо всех сил бросилась к ней.

— Осторожно! — закричала я. — Здесь очень глубоко!

Она повернула голову в мою сторону. На ее бледном лице застыло выражение вины и какой-то детской обиды. Она растерянно улыбнулась, ее губы слегка дрожали, под глазами набухли мешки. Я протянула ей руки.

— Здравствуй, Виола!.. Дорогая Виола, посмотри, как облако отражается в воде. Я подумала, что это ягненок, и бросилась спасать его… Ты помнишь стихотворение Блейка о маленьком ягненке? А я забыла. Когда я была ребенком, я знала множество стихов наизусть. Я каждый вечер рассказывала их бабушке. Старушка вечерами сидела возле моей детской кроватки и вязала. — Леди Инскип сделала пальцами, словно спицами, несколько движений. — Вот так, вот так. Спицы тарахтят… А может, это тарахтят маленькие тонкие детские косточки?